Восемь историй о мобилизации из первых рук

Я вижу свою соседку, слышу её неистовый крик.

Сыну тридцать лет, он контрактник и уже бывал там. Вернувшись, сказал, что больше туда не поедет — слишком страшно. Не буду пересказывать те ужасы, от которых буквально волосы дыбом. Скажу одно: шансов вернуться живыми и здоровыми не так много.
Перед глазами соседка, в ушах её безумный крик. Наши парни служили вместе, ей пришла похоронка. Она так кричала, Господи, бегала по этажам сверху вниз и просто выла, а потом потеряла сознание. С того дня я просто боялась её видеть, прятала глаза. Сын живой, она своего больше не увидит…

Стас получил повестку. Теперь уже не по выбору, но куда деваться, уехал. Смотрю новости, жду весточек, кроме самой страшной — плохие мысли отгоняю прочь. Наши парни должны победить, закончить это и вернуться с честью.

Марина, 54 года, Барнаул

«Я рада, что мой супруг не нытик и не трус»

Думать о тех, кто после объявления мобилизации бежит из страны, мне противно. Это мерзкое предательство. В семье военных я росла, и подобные проявления трусости кажутся просто бесчестными. Я патриот своей страны — независимо от мнения о правительстве. С ним можно соглашаться или нет, но Родину защищать мы обязаны. Рада, что мой муж не трус. Не служил в армии, но сказал, что поедет, если получит повестку. С сыном посмотрим по обстоятельствам. Наш регион близок к месту действий, поэтому откровенно страшно. Возможно, уедем к родным в другой город.

Елена, 37 лет, г. Новочеркасск

Моего племянника из станицы забрали, ему двадцать четыре года, служил. Принесли повестку и сразу сопроводили. Родителей предупредили собрать и привезти вещи — берцы, «зеленку», каску, броник, медикаменты. В реальности все родственники и друзья скидывались и метались по городу, чтобы найти всё это, купить и вовремя отвезти. Парням ничего не выдают, если сам о себе не позаботится, надежды на обеспечение нет. Кто прав, кто виноват, сейчас поздно думать, главное, чтобы теперь наши победили, иначе беда.

Ирина, 39 лет, г. Краснодар

Планировали эмигрировать по программе. Учили язык, копили, искали работу. Через год-два хотели уехать. Мобилизация всё разрушила. Не хотим рушить будущее из-за этого! Решение было мгновенным: ехать прямо сейчас. Муж в командировке на Севере, взял билет в Минводы. Я выехала туда же — забрать вещи, паспорт, велосипед. Повестки не было, ему 37, в запасе „второй очереди“. Поехали вместе к границе с Грузией, высадил его там. Прощаемся, чтобы скоро встретиться вновь. Сейчас я вернулась домой. Он благополучно прошел границу (12 часов стоял, но мелочи!). Соберу детей, чипирую животных, и мы поедем.

Анна, 34 года, Ростов-на-Дону

Это совсем не входит в мои планы.

Мужчина мой служит в ФСБ. С начала спецоперации нервничаю, стараюсь уйти в работу, чтобы меньше думать об этом. Отписалась от новостных каналов, в соцсетях смотрю котиков, намеренно ограничиваю себя информацией, потому что эмоциональна и впечатлительна. Но, как бы ни пряталась, всё равно знаю главные новости. И муж, естественно, сказал: «Призовут — пойду». Очень надеюсь, этого не случится. Решений, что делать мне лично, в случае его мобилизации, нет. Впадаю в ступор при одной мысли об этом. Не знаю, на что рассчитываю. Надо бы иметь план действий, но пока просто оцепенение.

Ольга, 33 года, Санкт-Петербург

«Страшно, очень страшно. Судьба лишила ее мужа, теперь ей предстоит воспитывать детей одна. Как мы без него жить, да и физически как? Почти все друзья получили повестки, моему мужу пока не принесли. Каждый день трясусь, зная, что этот день неизбежен, ведь ему нет еще сорока, здоровьем всё в порядке, служил. Какая вероятность, что не призовут? Практически нулевая. Это ожидание сводит с ума. Уехать нам некуда и не на что, придется смириться с любой реальностью.

Татьяна, 30 лет, Красноярск

Муж обязан защищать Родину, независимо от отношения к власти. Ему 42 года, уже не первая волна мобилизации, но знаю, что забирают и таких, в том числе из знакомых. Тем более служил, специализация востребована. А какие варианты? Сидеть или все бросить, убегать? Нет, мой муж не будет прятаться в кустахКак поступают другие, ему стыдно будет перед друзьями и сыновьями, если уйдет из строя. Сам в военкомат не пойдет, но повестку — исполнит. Что буду делать я? Ждать, надеяться и верить, что вернется живым.

Анастасия, 42 года, Славгород

Мой муж там с начала спецоперации. Когда выходила замуж за военного, думала, что он будет просто ходить в красивой форме на работу, и все эти события казались такими далекими. И вот с февраля я с детьми жду. Эти полгода страшно вымотали. Кажется, что нет конца происходящему. Мне помогает только общение с женами военных. У каждой мужу сейчас воюют, поэтому мы понимаем друг друга и поддерживаем. В близком кругу все живы, но много случаев, когда получают похоронки. Внешне все вдовы держатся с достоинством, но мы знаем, что они пережили. Конечно, я боюсь. Плачу, плохо сплю. Но что я могу изменить?

Екатерина, 30 лет, Екатеринбург

Бояться приходится: успеем ли вылететь, если закроют границы?

В феврале, после объявления о начале СВО, приобрели билеты и уехали в Турцию. Предполагали переехать из неё куда-то ещё, но, кажется, поверили, что ситуация нормализовалась, и вернулись в Россию. Менее месяца спустя началась мобилизация. Опять купили билеты, но успеем ли вылететь, не закроют ли границы? Страхи одолеваютСначала утверждали, что программистов не будут призывать. Теперь наоборот, говорят, что эта профессия нужна в ходе спецоперации. Мы сторонники мира, я даже представить себе не могу, как можно дать оружие человеку, который не причинит вреда хомячку, и заставить его стрелять. Из наших знакомых некоторым вручили повестки, кто-то успел уехать из страны, а кто-то уже отправился воевать. Среди них двое моих племянников. Увидимся ли мы еще?

Ольга, 28 лет, Ростов-на-Дону

Супруга мобилизовали сразу после объявления. Повестка пришла поздним вечером. на сборы и прощание времени не далиС того дня жизнь превратилась в ад. Успокоительные и снотворное – мои постоянные спутники. Работать, воспитывать ребенка, отрываться от новостей и телефона – всё стало невозможным. В конце концов, когда это закончится? Смогу ли я когда-нибудь снова увидеть мужа? За что такое страдание?

Светлана, 35 лет, г. Новосибирск