Уменьшительно-ласкательные: как нельзя называть детей даже из нежности

Краткая версия

Прозвища бывают самыми разными. Самый распространенный вариант — домашние сокращения официальных имен. Так Анастасия превращается в Стасю, Мария — в Мусю, Галина — в Алю, Анна — в Нюру. Мальчикам тоже можно много чего придумать: Митя, а не Дима, Ника, а не Коля.

Такие сокращения могут появиться с первых дней жизни младенца — когда старший брат или сестра, сами недавно вышедшие из младенческого возраста, не могут правильно произнести имя новорожденного. Малышам, как известно, намного проще выдавать удвоенные слоги: вот и получается вместо Васи — Вава, а вместо Тани — Тата. Таким образом, младший ребенок может обзавестись прозвищем еще до рождения, в процессе обсуждения будущего имени.

Иногда «кличку» придумывают друзья ребенка — в саду или в школе. Скажем, называть Володю Вовчиком — это способ подчеркнуть, что он, в отличие от других Владимиров, принадлежит к определенной компании. Часто это дружеское сокращение довольно нейтрально — и может последовать за ребенком из школы во взрослую жизнь. Даже если эти Шурики и Нюси с трудом сочетаются с высокими постами.

Однако в последнее время можно заметить, что родители реже придумывают специфические сокращения. В начале XXI века, наоборот, стало модно называть детей полными именами, не укорачивая их: Ярослава, Савелий, Маргарита, Вероника. Если в книгах и фильмах 50−60-х годов можно встретить множество странных на современный взгляд сокращений, например Кука вместо Николай, а в фильме «Москва слезам не верит» главный герой — «он же Гога, он же Гоша, он же Гриша», то сейчас все наоборот: даже маленьких Георгиев зовут исключительно Георгиями. При всем при этом функция у полных имен остается та же, что и у укороченных: это способ выделить ребенка из толпы, называть его по-своему, персонифицировать среди носителей одного и того же имени. То есть по-взрослому длинные, полные имена — это сокращения наоборот.

Осторожный подход

Интимные, семейные прозвища, придуманные от избытка чувств, тем не менее могут ранить. Примеряя малышу домашнее имя, проследите, чтобы оно не носило негативный или иронический оттенок. Если Куколка или Крепыш, безусловно, подтверждают ваше восхищение ребенком, то Засоня или Ленивец указывают на не самые одобряемые черты характера и содержат в себе упрек. То же самое — с прозвищами, фокусирующимися на внешности (например, Ушастик) или черте характера. Эти слова все время напоминают ребенку о том, что и так заставляет его страдать: представьте, что вам десять раз на дню напоминают о каком-то вашем изъяне! Еще хуже ситуация, когда родители, которые в припадке нежности называют свою дочку Толстушкой. По уверениям психологов, после такого девочка начиная с подросткового возраста будет чередовать обжорство с изнурительными диетами, не в состоянии вырваться из заколдованного круга.

Из глубин подсознательного

Многие матери придумывают отдельное нежное прозвище каждому из своих детей. Скорее всего, это будет что-то очень вкусное или сладкое: Булочка, Конфетка — в общем, «так бы и съела!».

«Я зову сына Баклажанчиком, — рассказывает 33-летняя Галина. — Он очень хорошо загорает и однажды вернулся с моря прямо иссиня-черным от загара — тогда я и придумала это прозвище. Сыну нравится — больше так никого не называют».

Иногда ласковые слова приходят из мира животных: «птенчик», «котенок», «зайчик» напоминают о детенышах — чаще пушистых или пернатых, которых одно удовольствие гладить, ласкать и защищать. Даже если некоторые из этих животных с первого взгляда в реальной жизни не кажутся особо симпатичными, например «мышка», в данном случае размер имеет значение. Зверек крохотный и трогательный, значит, с ним можно сравнить малыша. И наоборот, некоторые родители выбирают для прозвища животное, которое символизирует силу и мощь: «тигренок», «медвежонок». Когда папа называет маленького сына Львенком, срабатывает подсознательное, считает психолог Этти Бюзин. «Этот папа был, скорее всего, застенчивым и робким. И подобное прозвище „показывало“ сыну путь к избавлению от этого наследства, демонстрировало, насколько папа мечтал, чтобы мальчик был более боевым и смотрел на мир смелее, чем он сам».

Каждое из нежных прозвищ предваряется словами «мой» или «моя» — и в этом психологи видят неосознанное желание взрослого утвердить свою власть и всемогущество. Родитель пытается таким образом «присвоить» ребенка, умом понимая, что однажды тот вырастет и уйдет, чтобы «принадлежать» уже кому-то другому — жене или мужу.