Собачье сердце вместо материнского: могут ли дети-маугли стать полноценными людьми

В сказке мальчик, выросший в волчьей стае, возвращается к людям — сильным, развитым и вполне готовым к новой жизни. Но такое, увы, возможно только в сказке. Реальные же дети, выросшие в социокультурной изоляции серьезно отстают от сверстников в умственном, эмоциональном и личностном развитии.

Если первые годы жизни ребенок провел среди животных, он перенимает их повадки и причисляет себя к «собратьям по стае», и этот процесс увы, практически необратим. В России феральными детьми, то есть детьми, выращенными животными, чаще всего оказываются дети пьющих или психически больных родителей. Собрали самые известные истории детей с синдромом Маугли, которых на самом деле, к нашему ужасу, не так уж мало.

Вот только несколько самых известных из них.

ВИТЯ КОЗЛОВЦЕВ

Пожалуй, самым известным отечественным Маугли стал Витя Козловцев из  подмосковного Подольска. К своим шести годам он ходил только на четвереньках, лакал из миски, кусался, вместо человеческой речи лаял или рычал. А все потому, что до шести лет мальчик воспитывался обычной дворнягой.

Когда в 2006 году сотрудники детской поликлиники обратилась в милицию — почему ребенка несколько лет не показывают врачам? — в квартире, где жил Витя, пришли проверяющие. На пороге их облаяли двое: большая собака и маленький мальчик. В прихожей стояли две плошки, куда бросали еду псу и ребенку. Выяснилось, что там же, на собачьей подстилке, Витя и спал, под бочком у своей хвостатой «опекунши». Врачи диагностировали у мальчика синдром Маугли.

Удивительно — но в этой ободранной, пропахшей фекалиями квартире жила и мать ребенка. Она работала уборщицей, судебно-психиатрической экспертизой была признана вменяемой. Разумеется, ее лишили родительских прав, а Витю передали на воспитание в семейный детский дом, созданный супругами-подвижниками Лилит и Александром Гореловыми. Им удалось меньше чем за год научить мальчика ходить на двух ногах, есть с помощью ложки и вилки, разговаривать, играть и смеяться.

Лилит вспоминает, как сложно было в самом начале. Мальчик боялся света, воды, ночью плохо спал, прислушивался… Долго не понимал, как и зачем ходить в туалет. Выручали памперсы — отказаться от них удалось только после восьми лет. Ел тоже по-собачьи: хватал зубами кусочки пищи и мгновенно их заглатывал, суп лакал из тарелки…  А его первыми словами стали — «водка», «истеричка», «ПХМЗ» — родители позже поняли, что так называется завод, на котором работала его мать. Лилит говорит, что у него была великолепная память, и он начал воспроизводить слова, которые иногда слышал в родной семье. 

Сейчас Вите 22, он по-прежнему живет с приемными родителями — понимая, что парень не сможет жить в одиночку, Лилит оформила над ним пожизненную опеку. Витя очень продвинулся в своем развитии, окончил швейный колледж, сам ездит на метро и вообще вырос добрым,  всегда готовым помочь и пойти навстречу.  Однако при разговоре с ним складывается впечатление, что общаешься с ребенком. Задержку в развитии полностью преодолеть не удалось.

АНТОН АДАМОВ

Похожая история произошла в деревне Горицы Ивановской области, где в 2003 году в одном из домов обнаружили 3-летнего Антона. Ребенок обладал всеми кошачьими повадками: бегал на четвереньках, мяукал, шипел, царапался, терся о ноги людей. Оказалось, что общалась с мальчиком одна лишь кошка, с которой его запирала 28-летняя мать-алкоголичка. 

По воспоминаниям заместителя руководителя шуйского детского дома, куда передали Антона после изъятия из так называемой семьи, поначалу с мальчиком было очень сложно: он запрыгивал с ногами на стол, соглашался спать только на полу, царапался, кусался.  «Дети называли его киска. Зовут его играть — а Антон согнет пальчики, как когти, и шипит… Благо, у мальчика оказался сохранен интеллект, и он начал быстро развиваться. Научился одеваться, умываться, есть за столом… Вот только очень долго избегал смотреть в глаза людям и почти не улыбался. Повезло, что его  нашли в раннем возрасте, поэтому удалось восстановить социальные фукнции».

Впоследствии Антона усыновили, у него все хорошо. Однако даже во взрослом возрасте «звериное» воспитание напоминает о себе — порой он надолго замыкается, становится мрачным и необщительным. 

ОКСАНА МАЛАЯ

Специалисты cчитают, что присутствие в жизни детей-маугли даже неблагополучных взрослых позволяет им деградировать не столь стремительно, чем в случае, когда они находятся в обществе одних только животных. 

Возможно, именно поэтому Оксана Малая, в августе 1992 изъятая из семьи алкоголиков и поступившая в одесский дом-интернат для детей с дефектами развития, со временем смогла относительно восстановиться.

На тот момент 8-летняя девочка имела все собачьи повадки —  бегала на четвереньках, легко запрыгивала на кровать, лаяла и кусалась — подчас весьма болезненно. Сколько времени она провела с собакой, растившей ее, точно неизвестно, но, по мнению психологов, скорее всего не больше года. Иначе ее состояние было бы намного хуже. 

По воспоминаниям директора интерната Татьяны Кириченко, Оксана часто вспоминала о том, как жила в будке с большой белой собакой, но после этих воспоминаний обычно становилась тревожной и порой начинала выть по-собачьи… К совершеннолетию девушка научилась говорить, писать, приобрела навыки самообслуживания — хотя все это стоило немалых усилий воспитателям и дефектологам, работавшим с ней. 

Оксана жила Одесском доме-интернате для детей с отклонениями в развитии до 18-ти лет.    А потом поселилась в психоневрологическом интернате в селе Барабой Одесской области в качестве работницы, ухаживающей за коровами, лошадьми и прочим домашним скотом.
Несмотря на способность к самостоятельной жизни, у нее так и остались некоторые психические и умственные отклонения.

ВАНЯ ЮДИН

Ваня Юдин, 7-летний «мальчик-птица», в 2008 году был найден в своей волгоградской квартире, сверху донизу заставленной клетками и загаженной птичьим пометом. Мать малыша, которой на тот момент был 31 год, жила там же, она была любительницей попугайчиков и большую часть времени лежала на кровати и наслаждалась наблюдением за ними. Ребенком она практически не занималась, лишь кормила его. Малыш вместо слов только чирикал, причем охотно отвечал чириканьем на обращенную к нему человеческую речь, а также расставлял руки, словно крылья, склонял голову, как это делают птицы… 

  Поначалу местная опека признала его мать не асоциальной, а просто очень инфантильной, и не стала изымать ребенка из семьи. Ведь родительница не злоупотребляла алкоголем, не дебоширила. Ваню оставили дома, под контролем соцработников, разумеется. Казалось, что  состояние мальчика не так сильно запущено, он пошел специальный детский сад, с ним ежедневно занимались логопеды, была даже  надежда, что он сможет учиться в обычной школе. Однако впоследствии мать Вани все же лишили родительских прав, поскольку ее психическое состояние не позволяло воспитывать ребенка. Мальчик рос и учился в реабилитационном центре, сейчас ему уже за 20, однако врачи вынуждены наблюдать его до сих пор — полностью он так и не восстановился.

ИВАН МИШУКОВ

Благополучнее всего сложилась судьба Ивана Мишукова, которому сейчас 30 лет. Он больше года провел в собачьей стае, и не только хорошо помнит это время, но и подробно о нем рассказывает.

— Мне было четыре года, когда мать оставила меня у родственников в подмосковном Реутове, — вспоминает он. — Я был им не слишком нужен, и как-то раз летом остался на улице — с другими детьми мы построили шалаш, и я в нем поселился.

Вскоре к мальчику прибились дворняги, сперва одна, потом еще две. Через некоторое время время в его «стаю» вошли около десятка собак. Иногда мальчика пускали ночевать домой, чаще он спал в подъезде — вместе с собаками.

Соседи по дому одевали Ваню, иногда мыли, стригли, кормили,  регулярно подкармливали его и в местном магазине.

— Это были 90-ее, смутные времена, видимо, поэтому на беспризорного ребенка во дворе не сразу обратили внимание и опека, и милиция, — говорит Иван. — Вдобавок собаки просто не позволяли незнакомцам подойти ко мне, набрасывались на прохожих и милиционеров…

В конце концов ребенка забрали с улицы и поместили в детский дом. Там он неоднократно говорил, что хочет обратно к своим собакам, что очень скучает по ним, постоянно рассказывал о них, строго разделяя на «своих» и «чужих».

В детском доме Ваня долго ни с кем не разговаривал, порой кусался — и воспитателей, и детей.

Впоследствие мальчика взяли в приемную семью. Его приемная мама Татьяна Бабанина утверждает — уже тогда было видно, что время, проведенное с собаками на его психике и умственном развитии, к счастью, не сказалось. Скорее всего, именно потому, что помимо животных Ваня постоянно имел дело и с людьми.

Позже он поступил в Кронштадтский морской кадетский корпус, затем отслужил в армии. Сейчас по-прежнему живет в Реутове, работает  на заводе.

МАУГЛИ ИЗ ТАЛДОМА

В 2021 году в Подмосковном городе Талдом патрульные заметили подозрительного мужчину. Он попытался скрыться и запрыгнул в окно дома. Полицейские проследовали за мужчиной. Какого же было из удивление, когда они обнаружили внутри кучу мусора, и кошку, рядом с которой находилась девочка, передвигающаяся на четвереньках. Девочке оказалось 6 лет. Как выяснилось, ходить прямо она не могла из-за атрофии мышц, кроме того у ребенка была сильная дистрофия. Практически всю жизнь девочка питалась кошачьим кормом. Говорить не умела и отзывался только на «кис-кис».

Как позже установило следствие, что мать девочки, проживающая в Новой Москве со старшей дочерью (ей 12 и она тоже не разговаривает), оставила младшую своим знакомым в Талдоме на попечение в Талдоме. По ее словам, дочка пыталась ее покусать и бросалась на нее с кулаками, к тому же не могла разговаривать. Поэтому женщина сочла ее психически больной и отдала чужим людям. Заведено уголовное дело, а судьбу девочки-маугли решили органы опеки. Девочку поместили в детский дом, и скорее всего, социализироваться она уже не сможет.

МАДИНА

Мадина — девочка-собака из Уфы. Мать Мадины Анна забеременела в 18 от приезжего парня, который вскоре ее бросил и уехал из города, оставив девушку одну воспитывать дочь. Заниматься ребенком Анна не стала. Женщина много пила и не следила за ребенком. Работники соцслужб, явившиеся по просьбе соседей в квартиру Анны, и нашли девочку в темном углу — она на четвереньках грызла собачью кость. Рядом то же самое делала собака. Именно псы были единственными друзьями маленькой Мадины, так как взаимодействовать с другими детьми ее никто не научил. Говорить и нормально ходить она тоже не умела, что начали активно исправлять в реабилитационном центре, куда ее поместили. В реабилитационном центре Мадина начала активно развиваться.

НАТАША

Несколько лет назад, благодаря звонку соседей, из неблагополучной семьи города Читы органы опеки забрали 5-летнюю девочку Наташу. Когда в дом пришли оперативники, девочка с лам бросилась на незнакомцев. Она передвигалась по-собачьи, пила воду из миски, умела только лаять и мяукать. В доме было темно, холодно и стоял жуткий запах. Как выяснилось позже, ребенок практически всю жизнь провел в запертой комнате, в компании кошек и собак. Ее родители не жили вместе. Мать, 25-летняя Яна Михайлова утверждала, что девочку у нее выкрал отец. Отец, 27-летний Виктор Ложкин, в свою очередь, заявлял, что мать не уделяла Наташе должного внимания, поэтому по просьбе тещи он забрал ребенка к себе.

В квартире помимо девочки, жили ее отец, бабушка и дедушка. Воду, тепло, газ и канализацию им отключили за долги. Девочка была одета в лохмотья, в квартире стояла жуткая вонь. Ребенка отвезли в социально-реабилитационный центр «Надежда». Сотрудники центра вспоминали, что девочка прыгала по дивану и очень радовалась игрушечной кошке. Брала ее в руки и мурлыкала.

О судьбе Наташи сегодня неизвестно.

— Грустные истории детей-маугли — результат преступного пренебрежительного отношения отцов и матерей к своим обязанностям. В большинстве случаев дети, брошенные на произвол судьбы, рождаются в неблагополучных семьях с пьющими, наркозависимыми или психически нездоровыми родителями. Близких людей таким малышам заменяют животные — чаще всего, собаки. Они заботятся об оставленных детях как о своих щенках: защищают их, согревают своим теплом и делятся с ними едой. Речь у детей-маугли отсутствует или нарушена, а навыки прямохождения часто не сформированы. Маленькие дикари боятся человеческого общества и с недоверием относятся к окружающим людям. Продолжительная оторванность от социальной среды сопровождается когнитивным дефицитом и психическими отклонениями.
 

Возможен ли процесс восстановления интеллекта и социальных навыков после долгого пребывания ребёнка вне общества? На этот вопрос специалисты не дают однозначного ответа, поскольку каждый случай индивидуален. Например, в отношении Витя Козловцева медики были уверены, что ребенок никогда не освоит человеческую речь. Однако попав в приёмную семью, он заговорил и приобрел социальные навыки, окончил коррекционную школу, и даже получил профессию портного в колледже. Но, несмотря на достигнутый прогресс, крайне мала вероятность того, что молодой человек сможет жить отдельно от родителей и самостоятельно вести быт.

У детей с синдромом Маугли безвозвратно теряются сенситивные периоды, благоприятные для овладения важнейшими жизненными навыками. Например, основы двигательной активности закладываются в промежуток от 1 года до 4 лет, а первичная социализация происходит в возрасте с 2 до 6 лет, когда ребёнок осваивает нормы общения, учится понимать и выражать эмоции. Если сенситивные периоды пройдут впустую, наверстать упущенное в полной мере будет невозможно. «Точкой невозврата» считается переходной возраст 12-13 лет, в котором базовое формирование личности завершается и психика утрачивает былую гибкость. У ребёнка-маугли старше 13 лет можно выработать некоторые социальные навыки, но процесс будет идти медленно и больше напоминать дрессуру, чем обучение и воспитание».

МАУГЛИ ИЗ ЖАРКИХ СТРАН

Источник