Желание стать Майклом Джексоном никто добровольно не испытывает. Однако я понял одно: Майкл Джексон — это не изолированный пример. Пластика затягивает, и не только тогда, когда неудачи предшествующих операций пытаются скрыть последующими. Но и в случае успеха.
Я когда-то мечтал проколоть мочку уха и носить сережку в форме маленького серебряного колечка. Но страх перед болью (инфекцией, гангреной, смертью) победил. Моя друг стал носить скромное, но милое ювелирное изделие в ухе. Все стали называть его красивым, а я так и остался просто симпатичным.
Каждый человек независимо от пола стремится производить впечатление. Но мужчинам это желание греет, женщинам – испепеляет. Различия в представлениях о красоте тоже есть. Мужчина не знает, что для женщины под глазами могут быть мешки. Он способен только на общее впечатление. Женщина же сосредоточена на деталях: смотрит в зеркало и сожалеет, что у неё морщинки. Ты, пытаясь проявить внимание, тоже заглядываешь в зеркало, чтобы увидеть эти «следы печали» на любимом лице и участливо подтверждаешь: «Да, милая, морщины!» – и теряешься.
Неизвестно, что она подразумевает: складки у глаз, придающие взгляду насмешливое и умное выражение, или складки у губ, благодаря которым она всегда как бы приветливо улыбается. Чтобы не попасть впросак, молчишь. В твоем мужском понимании морщины естественны. Ведь ты не живёшь с фарфоровой куклой! Та – гладкая, но пустая; а твоя женщина заключает в себе душу, за которую ты её и полюбил.
Ты можешь рассуждать так сколько угодно, но если она вдруг решит сделать «подтяжку», оставь надежды отговорить ее. Народная мудрость («не родись красивой», «с лица воду не пить» и т.д.) её огорчает: «Так, значит, ты живёшь с уродиной?!». Заявление, что тебе подобное несовершенство в ней устраивает, к обсуждению не принимается: она делает это не для тебя. Это нужно ей, а всё, что нужно тебе – смириться. Ты вздыхаешь и идешь к шикарному подъезду института красоты. На разведку.
Впечатление о пластической хирургии сформировалось после просмотра фильма «Без лица». В нём компьютер, лазер, вакуумные маски и прочее действовали стремительно: толстый Траволта превращался в худого Кейджа за пару часов. Ни шрамов, ни синяков. Всё зажило мгновенно. Но реальность оказалась иначе.
В фойе всё как в обычной поликлинике: регистратура, гардероб. Информационные щиты по стенам с перечнем услуг и фамилиями специалистов. На одном из щитов, в его нижней части — фотографии. Люблю картинки во всех проявлениях. Даже среди журналов мои любимые — где больше картинок и меньше текста… Склоняю голову, изучаю снимки. Фотографии двух женщин «до» и «после» (как в рекламках средств для похудания). В левой части женщины смеются, в правой – серьезны. Что могло испортить им настроение? Неожиданное выздоровление начальника или капля гранатового сока, погубившая купленную вчера кашемировую блузку? Читаю заголовок: «Избавление от мимических морщин с помощью инъекций препарата B…». Пытаюсь выяснить суть процедуры. Оказывается, в некоторые мышцы лица, которые постоянно напряжены, вводят порцию яда (не цианистый калий и не синильная кислота, но всё-таки…). Мышцы благополучно немеют и расслабляются. Наверное, женщины, подвергшиеся этой процедуре, рассуждали так: подумаешь, пара-тройка мышц! Если верить рекламе, у нас их 650 с лишним! Красота требует жертв, знаете ли. Но меня слегка передернуло: я боюсь смерти и не хотел бы быть мёртв даже на 0.2%. Но, может быть, моя ядобоязнь будет компенсирована красотой лица? Я же соглашаюсь на мышьяк в стоматологическом кабинете, чтобы не потерять все зубы. Опять, на этот раз внимательно, рассматриваю снимки. Все морщины, что есть на снимках «до», есть и на снимках «после». Только глубина их слегка уменьшилась (ведь женщины не улыбаются). В моей душе зародилась мысль: а не дурят ли меня? Но, решив, что в силу своей мужской природы я просто не способен заметить изменения, наверняка удовлетворившие женщин, я отогнал от себя тревогу и поднялся на второй этаж.
Первое, что бросилось в глаза, — коридор был полон женщин. Через секунду я понял, что их не так много, как показалось мне в первый момент, а в два раза меньше. Всюду в коридоре висели зеркала. Даже двери были зеркальные. По мысли хозяев института, человек, пришедший на первичный прием, должен всюду видеть собственное несовершенство, чтоб ему было легче согласиться на операцию. После операции пациент уже в зеркало не взглянет. Среди ожидающих в очереди я заметил женщину, пришедшую на перевязку. Видимо, ей делали «пластику лица»: щеки, подбородок и лоб закрывал бандаж, синяки под глазами были надежно упрятаны под огромными солнцезащитными очками. Да, в таком виде в зеркало смотреть не рекомендуется. Чтобы не смущать женщину, я отвернулся к стене. Взгляд уперся в информационный щит, пестрящий фотографиями послеоперационных бандажей. Нашел я и такой, какой был на женщине. Оказалось, что носить его придется не день, как в кино, а больше месяца. Я похолодел. Это что же получается: человек месяц с лишним ходит на работу в сбруе или вовсе запирается дома, чтоб его никто не видел? Но взгляд мой продолжал блуждать по фотографиям, и очень скоро я заметил бандаж, применяемый после липоксации.
Кто не знает, объясню, что такое липоксация. Если недовольны своей фигурой, нет нужды в диетах, изнуряющих тренировках и сложных операциях. Избыток жира «откачают». Мне это показалось заманчивым, даже то, что бандаж придется носить 4-5 месяцев (!), меня не расстроило: все-таки не на лице. Под одеждой коллеги не заметят. А муж стерпит все, деваться ему некуда. Но тут до моих ушей долетел смешок и обрывок фразы, заставивший меня прислушаться. Женщина как раз говорила о перенесенной ею процедуре липоксации. Оказалось, процедура невероятно болезненная. Это вам не ухо проколоть. Но ведь и эффект не тот. Слушаю дальше. Несколько месяцев, как и положено, женщина героически носила бандаж, мучилась от синяков, спала только в одной позе. Монахи, носящие вериги или власяницу, наверняка позавидовали бы подобному истязанию. Но мучения счастливой женщины длились не вечно. Через полгода она сняла бандаж, и… снова начала набирать жир. Естественно, ведь ни питание, ни образ жизни не изменились. Но вот только образовываться жир стал не везде, как раньше, а комками. Бедра счастливой покрылись кратерами, как поверхность луны. Доктора предложили новую процедуру: заполнить кратеры гелем и таким образом выровнять поверхность. Женщина согласилась. Сколько процедур ей еще придется перенести — неизвестно, но она улыбалась и рассказывала свою историю в высшей степени оптимистично. Я позавидовал силе и здоровью ее духа, который базируется уже не в таком «здоровом», благодаря липоксации, теле. Вот у ее соседки дух был с надломом.
Она увеличивала грудь операцией. Операция прошла удачно, но спустя время женщина заметила, что левая грудь стала больше правой. Хирурги решили ввести дополнительный имплантат в правую часть груди. После второй операции правая грудь уже была больше. Врачи предложили еще увеличить левую. Женщина впервые задумалась о перспективе бесконечных попыток уравнять размеры груди.
Желание стать Майклом Джексоном никто не испытывает добровольно. Но я понял: Джексон — не исключение. Пластика распространяется, даже если предыдущая операция удалась. Если получился красивый нос, то почему бы не сделать и новый разрез глаз? Рядом сидевшая женщина могла бы быть примером обоих случаев.
Она пришла «делать ножки» (что это такое — толком не знаю; поскольку я подслушивал, у меня не было возможности уточнить). Женщина сидела напротив той, на которой были очки и бандаж, и доставала ее. Спрашивала, что именно ей делали, сколько стоит и пыталась заглянуть за темные стекла очков, объясняя любопытство тем, что она тоже намерена вскорости «сделать глазки». Затравленная обладательница нового лица закрывалась руками и отворачивалась. Внимание всех присутствующих было отвлечено вновь прибывшей женщиной. Ей было лет 60-70. Она никогда не делала пластических операций, и пришла узнать у врача, не поздно ли начать? Она вошла в кабинет лишь на несколько минут, после чего сразу ушла. Ее случай не стали долго обсуждать. Но женщине, решившей «сделать ножки», хотелось общения, а дама в очках уже не шла на контакт. Пришлось повернуться к другой женщине, у которой был лепесток гипса на носу. Новая собеседница сразу запугалась, что нос ей испортят. В подтверждение предъявили собственный нос, который когда-то был «такой остренький, такой тоненький», а после операции стал «широкий такой». Врач якобы не предупредил ее, что укорочение носа приведет к его оптическому утолщению. Новая жертва стала отчаянно отбиваться: с ее носом все в порядке! Вот только дети, играя, сдвинули гипсик, и теперь она боится, как бы носик не искривился. И еще, когда она чихает, то из носа вылетают швы. Мне стало холодно. Я живо представил себе невесту Франкенштейна, всю в шрамах. Нет, это было уже слишком. Я в последний раз на миг отразился в зеркале — несовершенный и испуганный — и бросился наутек.
В переулке я встретил женщину лет шестидесяти, которая расспрашивала у врача о разрешении на пластическую операцию. Она как раз направлялась в церковь. Врач, наверное, посоветовал ей задуматься о душе. Ведь важно то, что внутри, независимо от внешности. Вы меня понимаете, я имею в виду не силикон.